Недавно я пересматривала свои старые вещи, и нашла "рукопись"))))... Когда мне было 19 лет, мне показалось, что я смогу написать роман... Идея крутилась в голове и потом постепенно ложилась на лист бумаги, меня это завораживало..... Потом, как то любовь, новая работа, учеба взяли вверх над моим решением написать роман и я его забросила. И вот тетрадочки , листики - все нашлось.... Я перевела его в электронный вид..И отправляю Вам мои близкие и знакомые люди на суд. Стоит мне его дальше писать или лучше не трогать...Продолжение есть и частично и на бумаге и в голове... везде))))))))))))). Просто прошло уже больше 10 лет, поменялось мое мировоззрение, мои некоторые взгляды на жизнь....хотя это тоже интересно)))))... Прошу сообщите мне о то как он вам)).... Жду ваших комментариев и отзывов в телефонном режиме.
Потерянная судьба
Когда ее палец дотронулся до звонка, и в ее голове прозвучала мелодия, она пришла в себя.
Дверь открыла мама.
- Где ты была? Ты знаешь, который час?
Девушка стояла на пороге, еле сдерживая слезы. Да, она прекрасно понимала, что, не предупредив, ушла гулять. Который сейчас час??? Было 23-00, когда она выскользнула с бара, под предлогом «попудрить носик». Сейчас, наверное, около часа ночи.
- Вика, я тебя спрашиваю?!! Сколько можно мне не спать? Вечерами я вся как на иголках… Ты… Ты думаешь только о себе.
- МНЕ МОЖНО ВОЙТИ В ДОМ??? – Она сейчас не хотела слушать эти разговоры, даже если и не была права. ЕЙ было наплевать. Она все прекрасно понимала. Она понимала, что мама сидела и выглядывала в окно. Ждала. Искала. Видела в каждом прохожем ЕЕ.
Но сейчас, ее не волновало, что творилось в душе ее мамы. И честно сказать – даже, наплевать на эти переживания. ЕЙ было безразлично…
Сейчас бы ей закрыться в комнате и позвонить Другу… Боже как долго она ему не звонила, как долго она ни кому не выговаривалась. Она ни с кем не хотела сейчас говорить. Ни с кем – кроме Друга. Только он способен без криков, оскорблений и упреков выслушать ее. Только ему она доверяла все; ему изливала душу.
Он знал про нее все - знал все о ее семье, знал всех ее друзей, он знал ЕЕ!!!
Нет, ей надо в комнату. Она ничего не скажет маме. Да и не стоит, она все равно не поймет. Только друг способен на это, а мама?.. Мама нет. Она будет причитать, потом обвинит во всем несносный характер девушки… Нет, ей она ничего не скажет. БОЖЕ ДАЙ СИЛЫ.
- Входи. – Она впустила дочь и закрыла дверь. – В гроб вы меня все загоните. Вика, когда ты начнешь учиться? Ведь экзамены ж «на носу». Выпускной класс. Что ты себе думаешь?
Девушка молчала, она сейчас не хотела, ни говорить, ни спорить – даже если речь идет о ней. Почему с НЕЙ это происходит? Она ведь всегда возмущалась, когда речь заходила об учебе, о школе. Теперь ей этого не хотелось. Ей хотелось только одного – чтоб ее оставили в покое и не трогали. Какое ей дело до нее?
Она разулась и пошла в спальню, прихватив с собой телефон.
- не шуми в комнате, Аня уже спит.
Девушка закрыла комнату и прислонилась спиной к двери. По щеке потекли слезы. Все кончено – он бросил ЕЕ. Она подошла к окну, села на подоконник и стала набирать знакомый только ей номер телефона.
Занято… Занято…
Еще раз – и опять занято.
Она набирала снова и снова. И снова, в телефонной трубки раздались короткие гудки…
- Сколько можно? – девушка кинула трубку на кровать, из которой продолжало доноситься пиканье, так надоевшее ей за последние полчаса. – Сколько можно разговаривать?
Слезы хлынули с большей силой. Она уже не знала от чего плачеи. От того, что Митя ее бросил или оттого что уже пол часа занято у Друга.
«Возможно, ему кто-то позвонил, и он заговорился? – пыталась себя успокоить. – НЕТ! – отвечала она себе, твердо веря в свои слова – Это на него не похоже. Если ему звонили, он недолго общался. Ведь он не любит телефонные разговоры. – А Я...? А Я…? Я это другое. Он мой Друг. Ведь он так нужен мне.… Так нужен…»
Виктория поджала ноги под себя, опустила голову и зарыдала.
Позвонили в дверь.
«Это должно быть ОН. Пришел Митя, чтоб извиниться. Быстро же он. Надо вытереть слезы, нельзя показывать, что я плакала» Девушка включила ночник, подошла к зеркалу и начала вытирать глаза.
- Явился незапылился. И где тебя черти носили? – голос мамы был уставшим и грубым. Все это не предвещало ничего хорошего.
«Нет, только не это: отец пришел. И опять, наверное, пьяный. И как я могла подумать, что это мог прийти Митя, ведь он ясно выразился, ЧТО ЕМУ НАДОЕЛО МОЕ ПОВЕДЕНИЕ. Какой же он дурак. Он ведь любит меня. Может я и переборщила, зачем при всех надо было его назвать идиотом? СТОП. Но ведь это правда. И, ведь это я должна была с ним порвать, только чуть позже. А он??? Он меня бросил. Да как он вообще посмел меня бросить, да еще заявить это в присутствие друзей. Ведь меня никто и никогда еще не смел бросать. Я ему этого так не оставлю…
И все-таки меня бросили, как это унизительно, как это противно. Боже, зачем он столько гадостей наговорил? Он дурак, дурак; да он полный идиот».
Девушка села на кровать. За дверью доносилась брань родителей. Она закрыла ладонями уши, опрокинулась на спину и громко замычала в знак протеста.
Как ей все это надоело. Как надоели ей ссоры. Она не могла вспомнить, когда видела в последний раз, своего отца трезвым, а маму спокойной. Теперь ко всем маминым проблемам прибавилась еще одна: переходный период ее старшей дочери. Такое чувство, что Виктории доставляло удовольствие без конца раздражать мать. Но это были мысли незнающих, а что на самом деле происходило в душе девушки, знал лишь один человек.
Она любила с ним общаться, ведь он был не такой как все. Друг отличался от ее родителей тем, что всегда выслушивал и никогда не перебивал. Он ценил ее мнение и редко высказывал свое. Он давал ей возможность раскрыться. Общаясь с ним, она была уверенна, что, поступая, как считала нужным, всегда могла рассчитывать на поддержку Друга. Он ее никогда не упрекал. И, может, по этому, мнение родителей, которые всегда без просьбы лезли не в свое дело – уходило на второй план, а то и вовсе игнорировалось.
С ним она была самой лучшей, самой умной и прочее, и прочее самое-самое, что заставляло девушку в этом возрасте считать себя лучше других. Даже ее компания и все ее друзья привлекали ее до тех пор, пока она не переставала быть центром внимания. А если внимание переходило на другую личность, Виктория становилась раздражительной и несносной. Ей было просто необходимо, чтоб находили во всех ее поступках хорошие качества, а плохие упускались – это и научился делать Друг, создавая благоприятную почву для развития самодовольной и эгоистической личности.
- Прекрати шуметь! – Вика открыла глаза и увидела уставшее лицо матери, а в глазах злобу и ненависть. Испугавшись, она перестала мычать.
- Мало мне хлопот с твоим отцом, так еще ТЫ хочешь довести меня до белого коления своим ужасным поведением. Что сегодня с тобой, какая муха тебя укусила?
- Никто меня ни кусал – возмутилась Вика, прекрасно понимая, что сказанная мамой реплика по поводу укуса мухи была сказана в переносном смысле, но в эту минуту она не владела собой. – А хлопоты у тебя из-за твоего мужа. И не делай акцент, что если он мой отец – значит, Я, виновата.
- Господи, да тебя ж никто и не винит.
- Как же, на работе только и говоришь обо мне. Мне просто надоели вы все. Каждый день одно и тоже.
- Да что с тобой?
- Ничего…!! Ничего, что могло бы тебя интересовать. Ведь в этом доме все заняты отцом – все для него.
- Замолчи, – возмутилась мама и добавила – прекрати говорить такие вещи. Лучше следи за собой и отвечай за свои поступки. Где тебя черти носили до часа ночи?
Виктория опустила голову.
Что она может ей сказать? Что ушла с бара и бродила по городу? Что до чертиков хотела напиться? И, только мысль, о разговоре с Другом в трезвом состояние, остановили ее от неверного шага. Виктория задумалась, ни страх, что она может расстроить мать, а разговор с Другом остановил ее от желания выпить. И что теперь она может сказать, чтоб успокоить маму, Что можно сделать, чтоб на ее лице вновь засияла улыбка?
- Извини – Вика попыталась вложить в это слово все свои теплые чувства, которые она испытывала к ней, но то, что произошло сегодня вечером, выбило ее из колеи и это извинение, было произнесено так грубо, резко и неестественно, что мама махнула рукой и вышла, вздыхая из комнаты.
Девушка облегченно вздохнула. Она была рада, что не пришлось рассказывать о происшедшем.
Да и вообще за последний год она редко общалась с мамой, по настоящему: мирно, спокойно, без криков и упреков. Во всех Викиных поступках она находила плохие качества, плохое поведение. Она без конца учила дочь жизни, и никогда не интересовалась ее мнением. К этому подростку был необходим другой подход. Так нужно было хоть раз просто сесть и поговорить. Ей так этого не хватала. Но мама всегда говорила, что ей не интересны глупые размышления маленького ребенка. И всегда заостряла внимание на своем многолетнем опыте жизни – мол, ей виднее. Лидия Петровна никогда не придавала должного значения фразе: «Век живи – век учись». Она отказывалась идти с дочерью рука об руку. И правило: «Мама всегда права» - стало между хорошими отношениями дочери и матери. И как раз в этот момент в жизни юного создания появился настоящий друг.
Все было случайно: случайная сора с мамой, случайно был набран номер телефона и результат – случайный слушатель. Эта случайность затянулась надолго. Для создания тайны он был назван Другом, а ее стали величать Леди «Х». Их общения ограничивались телефонными разговорами, и звонила в основном она. Они никогда не хотели увидеться, и их удовлетворяло такое общение.
Виктория переоделась в пижаму, бросив джинсовые брюки и рубашку на стул, и нырнула под одеяло.
По голосу она давала Другу лет 25 – это был спокойный твердый голос. Но на эту тему они никогда не общались, поэтому девушка представляла сама себе его образ. Который мог меняться, в зависимости от настроения. Она представляла его с темными, коротко стрижеными волосами, его челка была зачесана вверх, по последней моде, удлиняя форму лица. Форму бровей она видела угловатой, почему так сама не могла объяснить, но в роли чертенка с угловатыми бровями он был ей симпатичен. Нос… Нос, она рисовать не умела, поэтому на рисунке был изображен нос в форме картошке – и это было то, что надо. Губы. Губы были узкими и прямыми, под рукой тогда был ярко красный карандаш – он и пошел в ход. А вот глаза, глазам она уделяла всегда особое внимание, и даже на этом образном рисунке хотелось их как-то выделить. Она видела их глубоко посаженными с длинными черными ресницами, а цвет, больше подходил серый.
Год назад, когда рисунок был нарисован, она улыбнулась. А в течение всего года его образ изменялся: иногда он становился блондином, а его брови могли плавно изгибаться, принимая форму дуги. Губы часто поднимались уголками к верху, образуя ямочки на щечках. Нос, правда, никогда не изменялся.
Рисуя эти рисунки, у нее увеличивался интерес увидеть его, но условия, поставленные им, не хотелось нарушать. Ведь он всегда был готов ее слушать, и единственный кто готов был это делать. А это было ей очень необходимо.
Виктория вспомнила свой первый рисунок, рука сама потянулась к тумбочке, на которой стоял телефон. Кнопка повтора и в телефонной трубки длинные гудки.
Ну, бери трубку, пожалуйста, не спи.
- Ало.
- Друг! – Вика, аж подскочила от радости на кровати.
- Леди «Х»?
- Да, это я.
- И чего тебе не спиться? С чем это связанно? – он глубоко зевнул.
- Я тебя разбудила?
- Вроде того. Который сейчас час?
Виктория посмотрела на будильник
- Пол третьего
- Ну, давай, что у тебя стряслось? – в его голосе слышалось нетерпение, даже раздражение, но девушка не хотела это осознавать, ведь она дозвонилась.
- Мне плохо, просто ужасно. – Слезы покатились одна за другой.
- Ну что ты глупышка? Не плачь. – и в этот раз это был тот голос который она привыкла слышать. Голос был нежным и мягким, таким она его знала. Это голос человека, готового выслушать и понять; человека, который сейчас нужен ей. Голос человека, которому можно довериться. Такой он – ее Друг.
- Меня бросил Митя – на другом конце провода повисло молчание – Ты меня слышишь?
- Слышу, я очень сожалею.
- Ты что смеешься? Ты, наверное, не понял. Этот парень посмел высказать мне, что он не будет со мной встречаться – ему, видите ли, надоело! Ты это понимаешь? – Виктория была крайне возмущена, как он может так спокойно говорить. Почему он ее не успокаивает? Ведь всегда, когда ей плохо, и она плакала, он морально «утирал ей слезы».
- Кажется, понимаю. Ты не можешь и не хочешь принять спокойно то, что тебя бросили?
- Ну да, и как он посмел? – Вика вытерла слезы, успокоилась, почувствовав заинтересованность и понимание.
- Леди «Х», ты просто не можешь смириться с тем, что впервые в жизни, парень понял твою сущую натуру и бросил тебя быстрее, чем ты сама хотела сделать это с ним. Ведь так?
- Как ты можешь говорить такое? – она никак не ожидала удара и от кого? Она не ожидала такого открытого нахальства и от кого? От Друга?!?
- Посчитай парней, которых ты бросала? За этот год у тебя было 8, и неизвестно, сколько было до знакомство со мной. Ведь ты издевалась над ними, игралась с ними, ты смеялась над их чувствами, а потом, повстречавшись, некоторое время и выжав все соки - бросала. И твой Митя молодец, я б его назвал даже очень смелым парнем. Я б пожал ему руку. Ведь он поступил верно, а главное вовремя. Он не успел еще спрыгнуть с подоконника, как Сергей… Леди «Х» ты эгоистка, ты собственница!!!
- Друг, это невозможно, ты делаешь мне больно. Ведь ты сам всегда поощрял мои любовные похождения, ведь говорил, что я нахожусь в поиске своей половинки. Куда теперь делись твои слова? – Виктория была на грани срыва – Ты переворачиваешь сейчас все вверх ногами. Ведь я ничего не делала против их воли. А то, что от любви они выполняли все мои прихоти это их проблемы. А Сергея? Зачем ты его впихнул в свой монолог, ты же знаешь, он не смог смириться, что я не с ним. Я же его не любила, кто знал, что он так отреагирует, с моей стороны поводов на наши отношения не было. Ведь и он не намекал на самоубийство!
- Была б ты повнимательней к людям…
- Зачем ты так? Ведь это подло!!!
- Леди «Х», ты никогда ни кого не полюбишь, ты бесчувственная.
В трубки раздались короткие гудки. Перезвонить? Зачем? Все и так сказано. Какой отвратительный вечер. Виктория вновь заплакала.
Ночью Виктория проснулась от холода в ноги и шума за окном. Открыв глаза, она увидела свою спальню озаренную сказочным светом. Тень от люстры скользнула от потолка к стене и, затормозив свое движение, приобрела вид трехглавого дракона. Испугавшись, девушка накрыла голову одеялом и поджала ноги под себя. Непонятный шум стал доходить до ее сознания: оставленная открытой форточка без конца открывалась и закрывалась от настойчивой силы ветра. За окном слышались раскаты грома.
Набравшись смелости, Виктория раскрылась. Теперь комната имела обычный вид. Посмотрев на люстру, девушка улыбнулась сама себе: «Тоже мне, Дон Кихот Ломанческий». Накинув халат, она подошла к окну. Погода ухудшалась. От бликов молнии комната еще несколько раз озарилась ярким светом. Отодвинув занавеску, Виктория встала на носочки, чтоб закрыть форточку. Вдали виделся блеск молнии, а в ушах слышалось душераздирающее громыхание. На небе не было видно ни одной звездочки – все было затянуто черной пеленой. И только периодически земля освещалась молнией - ослепляя глаза. Молодые тополя податливо клонились к земле, а ивы окутывали своими ветками нежные цветы тюльпанов, как бы оберегая их от необдуманной силы ветра. Дождь с грохотом барабанил по железным крышам гаражей. В воздухе как птицы летали клочья бумаг, оставшиеся лежать в парке, после выходных, ветки деревьев и даже чьи-то носки, умело сорванные ветром с бельевой веревки.
Ветер вырвал из рук девушки форточку, она быстро вернула ее в предыдущее положение и с шумом закрыла.
Она поднесла вторую руку к окну, пытаясь поймать капли дождя. Ей захотелось коснуться их, захотелось выйти на улицу и затеряться в этом природном хаосе. Захотелось полетать над домами и спуститься вниз прямо к кроне самой большой ивы, захотелось ощутить на себе ее нежные объятья.
Ее взгляд скользнул к ручке балконной двери. Открыв, дверь с грохотом вырвалась из рук и от удара в стену задребезжали стекла.
Виктория посмотрела на спящую сестренку, но Аня не проснулась.
Ей нахватало воздуха, она задыхалась. С жадностью, глотая воздух, девушка переступила босыми ногами порог балконной двери. ЕЕ завлекал этот шум, это природное скопление магнитов. Вот, теперь она оказалась в царстве ночи. В королевстве тьмы. Ветер брызнул на нее теплым весенним дождем. Подняв руки вверх, девушка подошла к перилам. Дождь сильно колол ее лицо, проникая за шиворот, в рукава, тонкие струйки растекались по всему телу, оставляя за собой разгоряченный след. Открыв рот, она с жадностью глотала каждую каплю. С глаз полились слезы, их соленый вкус девушка ощущала на губах. Раскаты грома с силой удара гильотины раздавались в ее душе и теле.
Где-то вдалеке раздался взрыв. От этого в душе Виктории все внутри перевернулась, что-то исчезло, оставив за собой внутреннее опустошение – ей стало страшно. Она вся съежилась, отошла от перил и села на корточки, облокотившись о стену. Ей стало действительно страшно. Появилось какое-то чувство боязни, она боялась неизвестности, она расплакалась от безвыходной ситуации и от страха перед этой неизвестностью. Теперь она осталась сама наедине со своими мыслями. И, это вовсе были не мечтанья, глядя в небо. Мысли посещающие ее грозили одиночеством, грозили тем, что теперь ей придется идти одной по тропе жизни.
Девушка открыла глаза. Даже громыхание на улице и сильный дождь отображали ее состояние души - даже природа ее понимала. Но сама она находилась в состояние непонимания, и никому нельзя сказать об этом – тебя не поймут. А тот на кого надеялась - исчез, испарился.
Внезапно тепло проникло в ее тело и растеклось по всем венам, будоража ее сознание. Это тепло исходило со стороны.
- Мама – нежно прошептала Виктория.
- Я здесь, я с тобой, я рядом.
Вот оно, вот это то тепло, которое так нахватало ей весь этот год. Вот та сила, которая должна всегда поддерживать. Как ей хорошо. О Боже, зачем искать, то, что рядом.
- Мамочка – Виктория посмотрела на лево, ее тело действительно обнимали материнские руки.
- Доченька, Виктория, пойдем в комнату.
Лидия Петровна, обтерла полотенцем промокшее тело дочери, уложила ее на кровать, укрыла одеялом и нежно поцеловала. Она закрыла балконную дверь и тихо вышла из комнаты.
- Спокойной ночи, моя дорогая девочка.
Этой ночью Лидия Петровна больше не смогла уснуть.
Что происходит с ее дочерью? По совету Ярослава Константиновича классного руководителя 11 класса, в котором учится ее дочь, она не стала расспрашивать о причине такого поведения девочки. Но она очень боялась. Ей хотелось, как–то помочь, но всех родителей попросили только лишь присматривать за ними.
А что, если она решила совершить самоубийство?.. ЕЕ не отпускали события прошедшей пятницы. В четверг вечером Ярослав Константинович позвонил к ним домой и сообщил, что завтра в 18-00 состоится внеплановое родительское собрание. Но о чем должна пойти речь он не сказал. Утром она попыталась расспросить дочь, но разговор не удался.
- Вика, вчера звонил Ваш классный руководитель, сегодня будет родительское собрание, внеплановое. Тебе, что-то известно?
- Нет.
- Врешь.
- Да, нет же, я не вру. – Возмутилась дочь.
- Речь будет идти о тебе?
- Ну, надо полагать, раз тебе позвонили ЛИЧНО, то я не останусь незамеченной…
- Не паясничай. Что Вы еще там натворили?
- Взорвали школу. – Спокойно запивая бутерброд чаем ответила девушка.
- Что??? – Поперхнулась Лидия Петровна.
- Мама прекрати меня допрашивать. Откуда мне знать, что у нашего Князя в голове?
- Но нам ни когда не сообщали о родительских собраниях учителя, за исключением начальной школы…
- Значит, он перестал нам доверять, не бери в голову. Мама, родительское собрание для Вас, чего еще нам туда влазить?
- Вика, - не выдержала Лидия Петровна, - я последний раз спрашиваю. К чему мне готовиться? Ты, что опять кому-то нагрубила, или подралась? Что?..
- Та достала уже, мама, не порть аппетит. И сколько раз можно просить не называть меня Викой я это ненавижу. – Грубо ответила девушка. – Здесь, Что обитают глухие?.. – Она встала и направилась в спальню, резко захлопнув дверь.
На работе Лидия Петровна не могла дождаться вечера, что-то ее пугало. Странный звонок.… Да, и вообще весь этот учебный год был необычным, напряженным. Все события происходили у нее на глазах, и в то же время она ничего не понимала. Уже в четвертой четверти прошлого года она перестала понимать дочь. Почему и сама не могла понять. И теперь она даже не помнит, с чего все началось. Виктория не хотела ходить в школу, прогуливала уроки, прятала дневник. И это все, как-то осталось незамеченным, за бытовыми и личными проблемами, захвативши ее. Она занималась мужем, а ее дочь занялась собой. Лето, проведенное в деревне, пошло Виктории на пользу, даже в августе, когда Лидия приехала в отпуск – они ночами напролет болтали, рассказывали интересные истории их жизни.… Первое сентября – и снова все перевернулось. Опять недопонимание и опять скандалы….
То, что было произнесено на собрание, казалось, расставило все точки, но и добавило новые проблемы.
- Я прекрасно осознаю, что сейчас конец не только учебного года, но и всей школьной жизни ребят. Когда я брал классное руководство, меня предупреждали о трудностях, которые станут на моем пути – Ярослав Константинович, как провинившийся ученик, стоял перед взрослыми людьми. Впервые он видел ВСЕХ родителей своих учеников вместе. Да, звонки ему помогли. – Я и не представлял, что все будет так сложно. Но, решил Вас собрать здесь не для того, что б Вы послушали о сложностях руководства детьми. Я просто скажу, что очень обеспокоен. Начало четвертой четверти, а у меня такое чувство, что им просто наплевать на предстоящие экзамены. Многие гуляют уроки, причем открыто. А уроки истории гуляют всем классом, при этом говорят учителю, Ольге Потаповне, в лицо, что им не интересно. И иногда мне даже трудно сказать, кто эти ребята меду собой враги или друзья? Глядя на них можно сказать, что каждый сам по себе, и каждый думает и отвечает, только за себя не глядя, как это будет оценено другими. Но происходят такие ситуации, когда позавидуешь их поддержке. Но это было лирическим отступлением, потому, что речь пойдет на собрание не об их успеваемости, а о психологическом состояние наших детей. Лидия Петровна, - обратился учитель к маме Виктории, - Виктория просто неуправляема…
- Я с ней поговорю – перебила его женщина. Пальцами она стала теребить листочек, который достала, чтоб писать какую то полезную информацию, услышанную на собрание. И ей как-то стало не по себе, что такое еще сотворил ее ребенок, что перед всем классом надо ей высказывать. Она не любила быть в центре внимания, а тут, такое чувство, что не ее дочь неуправляема, а ее сейчас за что-то будут отчитывать.
- Не надо. – Отозвался Ярослав Константинович.
- То, есть как не надо? Вы перед всем классом высказываете недовольство ученицей, а потом - не надо? – Лидия Петровна чего то недопонимала. Она хотела, как-то реабилитироваться, показать всем родителям, что она пытается направить свою дочь в нужное русло, но не всегда это выходило. Действительно, как будто речь идет не о ребенке, а Буд-то сейчас все смотрят на нее как на плохую МАТЬ. – Иногда у меня такое ощущение, что говоришь не с ней, а со стенкой, до нее ничего не доходит. – Говоря это, Лидия Петровна медленно встала со стула, и как бы, обращаясь ко всем, добавила: - Я даже не знаю, что с ней делать. – Она заметила, что кто-то посмотрел на нее с укором, а кто-то даже посочувствовал взглядом.
- Переходный возраст, что ж Вы хотите, мы тут многие не можем с ними сладить – Лидия Петровна мысленно поблагодарила маму Маргариты Киряевой, за поддержку и села на свое место.
- Зря Вы так. Ваши дети очень умные. Они просто не видят смысла использовать свои знания. Да дело не совсем в этом. Их психологическое состояние гораздо труднее. – Ярослав Константинович, пытался отстоять своих подопечных и подвести родителей к причине собрания.
- Выпуск, новые дороги. Это ведь очень пугает подростков, ведь даже многие не решили куда им поступать.- Отец Людмилы Глякиной, посмотрел с надеждой на учителя.
- Да, несомненно, но не только это – Ярослав Константинович взглядом пробежался по всем родителям, и убедился, что все во внимание получить информацию – Весь класс глобально изменился ровно год назад. И всему виной смерть Горбунова Сергея.
- Самоубийство одноклассника, Вы хотели сказать? – первой тишину нарушила Зоя Семеновна, мать Николая Крабова. – Но ведь Сергей был для всех изгоем, пустым местом.
- Он оказываться был настолько пустым местом, что своей гибелью полностью изменил уклад их жизни. – Ярослав Константинович смотрел прямо в глаза Зои Семеновне, на что она отвела взгляд и посмотрела на доску. – Дело в том, что в этот понедельник годовщина его смерти. Ничего не надо делать или предпринимать. Просто будьте эти выходные более внимательны к ним, и не провоцируйте скандалов. Особенно Вы Лидия Петровны, а также родители Людмилы Глякиной и Николая Крабова. Родителей Рыбиной Насти, Зубрикова Дмитрия и Василенко Карины, это тоже касается. А так же Вас Рината Альбертовна я попрошу быть внимательной к Маргарите, ведь Маргарита испытывала некие чувства нежности к Сергею. Вот наверное и все главные герои, да еще бы я попросил родственников Сьюзен Армстронг , ведь все события могут очень плохо отразиться на Вашей американской родственнице – будьте осторожны. Но пусть никто не мешает им. И будем надеяться, что наши дети разумные и общего самосуда не будет.
- Самосуд? Вы говорите страшные вещи… - тетушка Сьюзен болезненно откашливаясь, произнесла слово СТРАШНЫЕ с диким ужасом в голосе, и чуть тише добавила – они, что могут умереть?
Все ахнули и засуетились.
- Эти подростки непредсказуемы. – Повышая тон начал говорить учитель, он немного подождал, когда родители чуть притихли и добавил – От них можно, что угодно ожидать. Ведь до сих пор никто не знает истинной причины самоубийства. Ведь это все произошло на глазах у Всех. И мне кажется, что кто-то кого-то прикрывает. Но это все мои догадки. Меня еще беспокоит Людмила, слишком ее тяготит власть над всем классом, а ведь раньше с Викторией они были лучшими подругами. Как бы чего плохого не натворили эти дети.
